Поздневизантийское общество имело за плечами груз тысячелетних традиций, влияние которых было особенно ощутимым именно в сфере политической мысли. Стремление государственной власти укрепить те из элементов сформировавшейся в предшествующие века политической концепции, которые способствовали стабилизации общества, приобретало чрезвычайное значение в новых условиях. Уже падение Константинополя в 1204 г. развеяло миф о сакральности столицы империи; была свежа память о латинском владычестве, унизившем достоинство гордых ромеев, угнетала постоянно маячившая на Востоке угроза сокрушительного турецкого нашествия. Институированный в законах и церемониале, закрепленный в литературном и художественном творчестве исторический и социальный опыт прошлого формировал тот пласт духовной культуры общества, который можно назвать политической культурой. Новые веяния в общественно-политических и экономических воззрениях поздневизантийских философов рождались в диалектическом противоборстве со старым. На пути нового стоял византийский консерватизм: сознание даже наиболее последовательных византийских мыслителей отягощалось пережитками старой имперской идеологии. Несмотря на то что в последние два века существования Византийской империи уже не было реальной почвы для сохранения имперской идеи, несмотря на появление и постепенное утверждение концепции неоэллинизма как закономерного исторического феномена, идея вселенской империи и вселенского императора продолжала вплоть до самого конца Византии владеть умами византийцев как в области реальной политики 1 так и в сфере теоретических изысканий 2. Во множестве трактатов, речей, писем деятелей византийской культуры отражено общее для византийской политической идеологии того времени отношение к василевсу как подражанию Бога, солнцу, вечности, как правителю, имеющему силу живого закона и обязанному заботиться о своих подданных 3. Утверждение тезиса о божественном происхождении императорской власти характерно для сочинений поздневизантийского времени, когда усиливалось воздействие религии на все формы общественной {255} жизни. Хранителем божественных законов считал монарха Феодор Метохит (Theod. Metoch. Misc. 625). Николай Кавасила утверждал, что правитель во всем должен следовать богу и божественным законам (Cabas. Paneg. Р. 119. 30—32). В энкомии Матфею Кантакузину, написанном в связи с его коронацией в качестве соправителя Иоанна VI Кантакузина, Николай Кавасила делал акцент на мысли о вручении Матфею власти самим Богом (Ibid. Р. 116. 29—31). Христианский тезис о божественном происхождении императорской власти отражен в сочинениях Димитрия Кидониса, прежде всего в его письмах Иоанну Кантакузину (Cydon. Corresp. Ep. N 6, 5—6, 12—16; N 7, 1, 50 etc.). Идея божественности власти василевса содержится и в официальных документах поздневизан-тийского времени. Преамбулы к хрисовулам Иоанна V Палеолога утверждают тезис об императорской власти как источнике божественных законов, применяемых ею в управлении человеческими делами 4. Идеал императора и в поздневизантийское время менялся в рамках римского набора нравственных ценностей (справедливость, благоразумие, мудрость, мужество — ожаюсшт!, асофроагЗ\т|, оофиа, а;'ѵориа) 5, дополненного созвучными христианству добродетелями (человеколюбием и благочестием — фЛаѵФрсолиа, еи;'аереиа). Однако, несмотря на традиционную формулу, отражавшую один из важнейших тезисов, характерных для политической идеологии той эпохи,— тезис личности государя, отбор и акцентировка отдельных качеств для образа идеального василевса были разными у различных представителей общественной мысли того времени. Чем ниже была ступень общественной лестницы, которую занимал писатель, тем более земными являлись его запросы в отношении свойств, которые, по его мнению, необходимы императору. Учитель и землемер Алексей Макремволит, занимавший значительно более скромное положение, чем его коллеги по перу, считал определяющей чертой в образе наилуч- Медведев И. П. К вопросу о принципах византийской дипломатии накануне падения империи // ВВ. 1972. Т. 33. С. 129—139. 2 Beck H.-G. Reichsidee und nationale Politik im spatbyzantinischen Staat // Ideen und Realitaeten in Byzanz. L., 1972. N VI. 3 Hunger H. Prooimion: Elemente der byzantinischen Kaiseridee in den Arengen der Urkunden. Wien, 1964. 4 Vier Prooimien zu Kaiserurkunden, verfaftt von Demetrios Kydones / Edition; Textparaphrase und Kommentar von F. Tinnefeld // BS. 1983. T. XLIV, fasc. 1. P. 13—30; fasc. 2. P. 178—195. 5 Утченко С. Л. Две шкалы римской системы ценностей // ВДИ. 1972. Т. 4. С: 9—33.