Часы на монастырской колокольне Запаздывали против петуха. Вдова, на что уже была глуха, Но каждый час она его слыхала. Его чутьем природа управляла: Когда пятнадцать градусов пройдет В подъеме солнце — Шантиклэр поет. Зубцам подобен крепостного вала, Роскошный гребень был красней коралла, А клюв его был черен, что гагат; Лазоревый на лапах был наряд, А епанча — с отливом золотистым, А когти крепкие белы и чисты. Чтобы от праздности не заскучал он, Семь кур во всем супругу угождало; И, золотистой свитой окружен, Ходил он меж сестер своих и жен, А та из них, чьи перышки всех ярче, Кого из жен супруг любил всех жарче, Была прекрасная мадам Пертелот. Свободная от всяческих забот, Общительна, учтива, добродушна, С супругом ласкова, мила, послушна -Она так крепко мужа оплела, Что для него единственной была. Хвалить ее — вот в чем ему отрада, И солнцем лишь окрасится ограда, 138 Уж он поет: «Где ты, моя девица?» (В те времена, по-видимому, птица По-человечьи говорить могла). В час утренний, когда редела мгла, Спал Шантиклэр, и с ним подруги вместе В каморке на засиженной насести. А рядом с ним сидела Пертелот. Вдруг Шантиклэр спросонья как икнет И от виденья заклохтал дурного. Она ж толкнула мужа дорогого И говорит: «О мой супруг, проснись! И лучше уж со мной ты побранись, Чем так клохтать». А он в ответ: «Мадам! Не пожелаю я того врагам, Что мне приснилось. Вы умерьте страх: Ведь это сон. Но впредь в своих мольбах Просите бога, въявь бы не случилось Того, что только что мне вдруг приснилось. А снилось мне, что будто по двору, Где я гулял (ни чуточки не вру), Зверь крадется, чтоб на меня напасть, Похожий на собаку, только масть Мне незнакомая. Но видел ясно Я мех пушистый, длинный, желто-красный; «Где ты, моя девица?» — начало популярной песни. Конец хвоста и кончики ушей