Еще раз подчеркну, вслед за В. П. Зубовым (1963, с. 129 и сл.), что качество у Аристотеля не было «оккультным качеством» поздних схоластов. Это было необъясняющим объяснением, субъективным «эпифеноменом», полемически заостренным к атомистической доктрине Демо- венное нельз^ГЙение оэлемене но обязательный фрагме^^^ работающий, Однако в веках запечатлелось иное. Опущу пока эти многие века и сразу перейду к критике Аристотеля5. «Положим, известно, — говорит Мальбранш (XVII—XVIII в.), —, го в огне есть субстанциальная форма, сопровождаемая миллионом таких свойств, как свойство нагревать, расширять, плавить золото, серебро и все металлы, светить, жечь, варить; теперь предложите мне решить та- ЧТО НЕ В ТОМ было 6ГО ПР6ДНЗЗНЗ.ЧБНИ6. И. Ф. Генкель (XVII—XVIII в.), немецкий химик и минералог, ученик Штиля, писал: «Когда говорят о соли вообще как о сложном теле и утверждают, что она состоит из одного или двух видов земли и воды, то получают тем самым реальное и подлинное понятие о соли, коль скоро нам известно, что именно называется землей и что именно называется водой; а тем самым, если я захочу получить какую-либо соль, я буду знать, что для этого нужно иметь в наличии нечто, ?%%%о э^ь^'иГ^и^ 6ZTe такткрю^ же) Г^ёлГ^аносиТср^™ удара Но не того-тонкого и многомудрого, а совсем другого, именем которого прикрывались эти века; то есть к критике того, к чему исторический Аристотель прямого отношения не имел — к послесредневековой критике тысячелетнего перипатетизма.