Клинок свой обагрив, убийца побледнел Немного, а потом совсем он стал, как мел, Из пересохших уст зубовный слышен скрежет, 190 Страх вздыбил волосы, в глазах безумных брезжит, Где горькую печаль зажег свершенный грех. Преступник всех страшит и сам страшится всех. Надели небеса из черных туч запону, Остекленелый взгляд блуждал по небосклону, 195 Убийца убегал в пустыни и леса, Но гнались грозные повсюду голоса. Никто не мог убить скитальца из боязни, И ад, еще пустой, не знал орудий казни, Смерть не брала, увы, живого мертвеца, 200 Но каждый час и миг он ожидал конца, От ужаса бледнел, бежал куда-то в нети От самого себя, от всех и вся на свете, Казались западней укромные места, Кинжалами — шипы тернового куста, 205 Кололи тюфяки, едва спины касались, Одежды легкие оковами казались, Отравой — горькой хлеб, цикутою — вода, И собственная длань страшила иногда. Вот смерти худший лик, когда теряют разум, 210 Желая смерть вкусить, лишь призрак видят глазом. Убийцу Каин ждал, бродя в глухих местах, Но рядом ни души, лишь за спиною страх, Весь мир был в руки дан, но мир казался адом, Был Каин одинок, но шла с ним совесть рядом, 215 Чело изгнанника отметил знаком Бог, Чтоб жизнь его и казнь прервать никто не мог.