Ты, Бедность хворая, куда бежишь? Куда ты? В Палате Золотой больничные палаты 355 Готовы для тебя и хлеб, и кров, и склеп. Согласна ли ты есть кровавый этот хлеб, Молить, дабы тебя подачкой оделили, Котомку расшивать узором белых лилий? Венчая сей черед, сих истуканов скоп, 360 Уселась Темнота, свой низкий морщит лоб Под свитским париком, под капюшоном мниха, Ее невежество — не из последних лихо: Глазок мигающий за толщей век исчез, Разинутая пасть родит поток словес, 365 Нет в сердце жалости, неведома кручина, Все ясно Темноте и также все едино, У ней один аршин, причуд однако сто, «Ad idem»11 — изречет и спросит: «Это что?» В другом ряду сидит погибельной напастью 370 Увесистая тварь с ощеренною пастью, Се тварь губастая, зрачок ее раскос, В кровавых жилках глаз, широконоздрый нос, Густой навес бровей, гуденье хриплой глотки, Сему под стать наряд: один рукав короткий 375 Прикрыл мослы плеча и жилистой руки, Другую, голую, покрыли волоски, Всклокоченная шерсть на голове страшилы, Над переносицей надувшиеся жилы, Вот лик Жестокости меж прочих властных лиц, 380 И Жалость брошена к ее подножью ниц.