Которые себя владыкам продают За двадцать лет забав и вечные печали. О как лукавый слух пролазы осаждали, 195 Чтоб ухватить, как псы, добычи добрый кус, Но лишь посулы ждут ничтожных подхалюз. Рабы трусливые в своих стремленьях жалки, Но храбростью блеснуть хотят в постыдной свалке, Кровавы их дела, поскольку норов лют, 200 Но и у них власы от ужаса встают В часы таких потех. Вот рана предо мною, Уже гниющая, зловонная от гною. Так тешится тиран, однако в те же дни Средь жутких сих забав, бесчинства и резни, 205 Когда стенает люд под властью лиходейства, Когда безумный век — трагическое действо, Пред нами низкий фарс играет лицедей, Исполнен едкий смех разнузданных страстей, Наряды дикие и души дики тоже15; 210 Такую речь ведут раскрашенные рожи: «Пора котурны16 снять, пора смеяться вновь, Пора с подмостков смыть запекшуюся кровь И тысячи цветов по всей рассыпать сцене, Дабы сокрыть следы кровавых преступлений». 215 Цветам осыпаться, и пусть бессилен взгляд, Опять ударит в нос сокрытой крови смрад: Владыки, дни потех умчатся легким дымом, А кровь лежит на вас пятном неистребимым. Льстецы ничтожные, сгибают ветры вас, 220 Склонясь, вы слышите их свист, их грозный глас,