Из них струится кровь, уходит прочь душа. 540 Нам слышится не смех, а крики малыша, С последним выдохом он видит, как в кошмаре, Не материнский взгляд — глаза голодной твари. Когда своих детей, как пишут, съел Фиест14, Лик солнца почернел, померкло все окрест. 545 Что дальше следует? Здесь мы дошли до места, Где трапеза страшней, чем пиршество Фиеста. Какую пищу ест, прекрасно знает мать, В то время, как Фиест не мог такое знать. Кому достанет сил глядеть на яство зверя 550 И детский перст узреть, глазам своим не веря? А каково смотреть в зрачки, где меркнет свет, Где выгорело все, ни чувств, ни боли нет, На шее ощутить ладонь родного чада, И вдруг понять, что снедь не утоляет глада? 555 Знакомые черты мерцают пред тобой, Как будто видится в зерцало образ твой, Твой отраженный лик, чье сходство столь наглядно, Что проникает вглубь и совесть жжет нещадно. Терзают когти все: телам дарует глад 560 Какую-то еду, а разум душам — яд. Светило спряталось за дымные тканины, Как лик закрыл герой Тимантовой картины15. Когда-то короли, воистину отцы И дети Франции, во все ее концы 565 С триумфом ездили, и пышно их встречали В различных городах, забыв свои печали,