Сир Ребер, по чести говоря, не считал годонов и бургундцев своими врагами. С ними он вел постоянно кое-какие дела, заканчивавшиеся всегда успешно. Новые хозяева Шампани также не желали зла обходительному капитану. Но у них были свои кандидаты на доходные места. С сиром Робером, офицером французской службы, поступили по-своему благородно. Его не судили, не убили и даже не бросили в тюрьму. Ему просто указали, что в течение августа сего года он должен передать свой пост английскому ставленнику сиру Антуану де Вержи. Только и всего. Мало того, когда Бодрикур заявил, что в столь короткий срок не сможет сдать все дела, согласились и на это. Он и по сей день исполнял должность капитана Вокулёра. Исполнял!... Одно это слово приводило благородного Бодрикура в неописуемую ярость. Проклятие!... Он полтора десятка лет сидит на своем месте, он прирос к нему, знает все ходы и выходы. И вдруг — пожалуйста, получай: убирайся на все четыре стороны!... Нет, так просто он не уйдет! Он будет тянуть, пока возможно. Тянуть и надеяться. На что? На чудо?... А хотя бы и так! Разве не может произойти новых изменений? Ведь дофин Карл, хоть и рохля, не пожелал подчиниться англичанам, а провозгласил себя королем! Пусть сегодня этого «буржского короля» признает лишь часть южной Франции, что будет завтра — никому не известно. А уж если говорить о чуде... У него, у Бодрикура, как раз есть кое-что на примете... Месяцев восемь назад один его подданный из деревушки Бюре, что в полулье от Вокулёра, привел к нему молоденькую девчонку. Крестьяночка выгля