в то время как из обихода исчезало уцелевшее от турецкого разграбления бытовое серебро, оказывались в могилах вместе с владелицами ювелирные украшения; исчезали также художественно оформленные предметы вооружения. Именно поэтому единственным в своем роде оказывается украшенный насечкой серебром и золотом железный шлем в Оружейной палате в Москве, с поясным Деисусом со стилистическими признаками конца XIII в. Известны золотые перстни с изображением двуглавого орла и монограммами Палеологов в греческих музеях и коллекциях 39. Но для того чтобы получить хотя бы самое общее представление о светском художественном металле поздневизантийского времени, необходимо учесть данные археологических исследований и материалы из случайных находок на территориях, сопредельных Македонии и Сербии 40. Было бы неверно все эти предметы безоговорочно включать в перечень византийских изделий. Однако среди них опознаются вещи вполне «палеологовского» облика. Встречаются перстни с греческими надписями на {525} щитке и с геммами, хотя последние отнюдь не принадлежат к числу описанных византийским поэтом XIV в. Мануилом Филом в его экфрасисах. Искусство и быт демократических слоев Византийской империи второй половины XIII — середины XV в. могут характеризовать главным образом изделия из бронзы и керамика. Между тем первые все еще не сделались предметом изучения, а накопленный по керамике материал лишь в самой незначительной мере относится к указанному периоду. Известные поливные сосуды XIII—XIV ее. изготовлены обычно из белой глины и украшены изображениями птиц и животных, выполненных с преобладанием синих, зеленых или красно-коричневых тонов. Встречаются также сосуды с монограммами владельцев. Для изучения палеологовской керамики большое значение имеют находки в Велико-Тырнове. На византийскую керамику сильное влияние оказывал Восток 41. Наряду со схематичными линейными изображениями иногда встречаются выполненные в технике подглазурной росписи, подобные херсонесской чаше с фигурой фантастического зверя 42. Нет ничего удивительного в том, что многие выдающиеся произведения поздневизан-тийских мастеров прикладного искусства сохранились за пределами собственно византийской территории. Некоторые были и созданы вне ее политических границ. Таковы не только части литургического облачения московского митрополита Фотия, но и изготовленный по его инициативе греческими мастерами в Москве великолепный золотой оклад Владимирской Богоматери — один из самых выдающихся памятников палеологовской торевтики — и золотой оклад Евангелия Успенского собора Московского Кремля 43. Для схемы первого произведения показательно расположение на полях чеканных композиций праздничного цикла с Распятием и Воскрешением Лазаря на пластинах с пятилопастным завершением. Сложный сканный орнамент выполнен из тонких ленточек, припаянных на ребро; среди растительных завитков в ромбах и кругах находятся кресты и росетки, а в нижней части оклада — греческая монограмма Фотия, именуемого архиепископом Руси. Трактовка фигур сближает композиции оклада в первую очередь с продукцией константинопольских ювелиров начала XV в. именно того круга, из которого вышли мастера — изготовители крестов царицы Елены и патриарха Григория. Оклад Евангелия при его весьма оригинальной иконографической схеме все же не стоит особняком среди византийских памятников 44. Весьма вероятно, что некоторые из образцов палеологовской торевтики, обнаруженные в Сербии и Болгарии, выполнены греческими ювелирами. Сложнее решается вопрос о происхождении памятников поздневизантийского искусства, хранящихся в Италии, несмотря на то, 39 Byzantine Art and European Art. Athens, 1964. № 454, 455. 40 См.: Културно богатство Прилепа од V—XIX века. Београд; Прилеп, 1976; Радоиковип Б. Навит код срба. Београд, 1969; Вуjовиh-Маpjановиh Г., Томик Г. Навит на тлу Србще из среди овековних некропола од IX до XV века. Београд, 1982. 41 См.: Talbot Rice D. The Pottery of Byzantium and the Islamic World // Studies in Islamic Art and Architecture in Honour of К. А. С. Cresweil. Cairo, 1965. 42 Искусство Византии в собраниях СССР: Каталог выставки. М., 1977. Вып. 3. № 926. 43 Постникова-Лосева М. М., Протасьева Т. Н. Лицевое Евангелие Успенского собора как памятник древнерусского искусства первой трети XV в. // Древнерусское искусство XV — начала XVI века. М., 1963. С. 132—172; AlpatoffM. Die friihmoskauer Reliefplastik // Belvedere. 1926. № 51/52. S. 237—256. 44 Velmans T. La couverture de EEvangile dit de Morozov et révolution de la relture byzantine // Cahiers archéologiques. 1979. T. 28. P. 115—136.