которых сохранились благодаря их деятельности. Они комментировали древние рукописи, особое внимание уделяя Аристотелю. В религиозно-этических вопросах они защищали традиции иконопочитания и богословского рационализма. В полемике с другим учеником Фотия, видным политическим деятелем и ученым Львом Хирос-фактом (X в.) Арефа обличал своего противника в увлечении язычеством, отречении от христианской веры. Типичное для подобной полемики поношение, личные нападки, грубость оказываются на первом месте: «Да где тебе, дражайший, благословствовать, когда ты ненавистен богу и глумишься над верой, прибегая к эллинам?... И ты, такой человек, будешь писать энкомии святым мужам, ты, губитель друзей божьих, наглец, пересмешник... Но допустит ли это церковь... Потерпит ли она безумствующего в демоне и очевидно уже одержимого демоном по телу и по душе... Итак, и Христа не трогай, и от нечестия беги... согласно своему учению исчезни вместе с Тирским старцем, вместе с безбожным Юлианом, — ведь ты — поклонник и ревнитель их сочинений»1. За риторическими пассажами исчезает предмет полемики, а преувеличения полемистов нередко оказываются далекими от действительной позиции спорящих. Обвиненный во всех смертных грехах Лев Хиросфакт отнюдь не был еретиком, — причиной нападок Арефы было то» что он больше интересовался Платоном и неоплатониками, чем Аристотелем, и увлекался античными лириками и трагиками. Работа по систематизации византийской традиции в правление императора Константина VII Багрянородного (913-959), в которой принимал участие сам император, привела к составлению многочисленных сборников извлечений из древних авторов, связанных единством темы. Один из этих сборников «О добродетели и пороке», послужил основанием получивших широкое распространение сборников нравоучительных сентенций и изречений — «Пчела», «Златоструй», «Фиалковый цветник», «Розовый сад», «Маргарит» («Жемчуг»). Многие из них восходили к позднеантичным антологиям, подобным