(Бодоница), Давлия, Авалона, Зоркой, Каристос, Коронея, Андрос, Скирос, Кеос и Мегара. Изображение Афин, как оно представляется Иннокентию III, весьма любопытно, и в высшей степени назидательно, непосредственно вслед за поэтическим красноречием грека Акомината, прислушаться к величественной римской прозе, в которой властолю-бивейший из всех пап говорит об Афинах. Мы намекаем на вступление буллы к Берарду. «Милость Божия не дает сгибнуть древней славе города Афин. При самом своем основании этот город словно в виде пролога провозгласил прообраз истинной религии. Афины поклонялись вначале троице ложных божеств, в трех личностях составлявших единство; впоследствии же времени этот культ превратился в исповедание истинной и нераздельной Святой Троицы. Phrantzes (lib. IV, с. I, р. 317) принимает Давлию совершенно ошибочно за Дельфы. Это Давлис в Фокиде на восточном склоне Парнаса, откуда дорога направляется на Арахо-ВУ и Дельфы. Handbook for travellers in Greece, Murray Лондон, 1872, с 224. Мелетий, Geogr. ant. et mod. Ven. 1807, II, 314: Даулис, по-новогречески Дауадейас и Диаулейас, сУффраганская епископия Афин. Hopf I, 233 отыскивает Даулию или Даволию ошибочно у Гравии в Южной Фессалии, а Авлону и Зоркой (Oreos?) в Эвбее. Приурочение обоих названий к определенной местности недостоверно. В виде догадки я замечу, что Зоркой ищут в Zarka к северу от Стиры на Эвбее, а Авалону там же — в Аѵаиопаги, к югу от Кум (J. В. Bury, The Lombards and Venetians in Euboia, Journal of Hellen. Stud., VII, 1886, 319). Под Авалоной можно было бы предположить Салону, если бы это наименование, употребительное у франков, судя по новогреческим аналогиям, не образовалось из приставки ЕИс к Авло — "е. Sathas (Chron. Galaxidi, p. 102) принимает Авлон или Авлону за беотийскую Авлиду, но в таком случае к какой же епархии следовало бы отнести епископство Салону? Равным образом изучение светских знаний Афины презрели со всем пылом ради божественной мудрости, твердыню знаменитой Паллады сделали скромной обителью достославной Богоматери и пришли к познанию истинного Бога, долгое время спустя после того, как воздвигнут был жертвенник неведомому божеству. Этот город, носящий славное имя и преисполненный совершеннейшей красоты, прежде всего выработал философское искусство, а затем постиг истинные апостолические верования; напояя поэтов знанием и через это последнее уразумевая пророчества, Афины соделались матерью художества и прослыли за город мудрости. Чтобы пояснить это, мы можем уподобить Афины Кириаф-Сеферу, ибо