об истории, В наше время история поглотила внимание всего человечества, и тем сильнее развивается жадное пытаньф прошедшего, чем яснее видят, что былое пророчествует, что, устремляя взгляд назад, мы, как Янус, смотрим вперед»13. В «Былом и думах» Герцен, на основе своих дневниковых записей 1843 г., засвидетельствовал суждение П. Я. Чаадаева. «Лекции Грановского,— сказал мне Чаадаев, выходя с третьего или четвертого чтения из аудитории, битком набитой дамами и всем московским светским обществом,— имеют историческое значение»14. Вторая статья Герцена о публичных лекциях Грановского, написанная в декабре того же года, не была допущена в печать. После разговора с попечителем Строгановым по поводу запрета статьи Герцен пометил в дневнике: «....может он прав: боязнь крика, попов, доносов справедлива»15. Опасения имели под собою почву. Быстро появилась в погодинском «Москвитянине» статья Шевырева «Публичные лекции об истории средних веков г. Грановского (письмо в губернию)», имевшая поносительный привкус. Подразумевая Гегеля, автор обвинял Грановского в том, будто бы в его лекциях «почти все школы, все воззрения, все великие труды, все славные имена науки были принесены в жертву одному имени, одной системе односторонней, скажем даже одной книге, от которой отреклись многие соученики творца этого философского учения»1". «Добровольные помощники жандармов» (слова Герцена) винили Грановского в том, что в публичном курсе, посвященном истории средних веков в Западной Европе, он не говорил о Руси в желательном для них духе, не противопоставлял цветущую Россию гниющему Западу, не толковал о величии православия и вообще мало говорил о христианстве. Такие помощники жандармов и в обществе, в московских литературных салонах, и в печати, и в университетских лекциях говорили и писали против Грановского упрямо и громко. Московский митрополит Филарет (Дроздов) уже в конце 1843 г. начал присматриваться к Грановскому. Попечитель Строганое вызвал ученого лектора и пытался оказать на него давление, стремясь понудить изменить дух и направление его публичного курса. В письме к H. X. Кетче-ру от 14 января 1844 г. Грановский сообщал об этом тягостном объяснении: «Строганое требует невозможного. Вчера у меня было с ним серьезное, резкое объяснение. Я, может быть, поступил глупо, говоря совершенно прямо и открыто, но не раскаиваюсь. Он сказал мне, что при таких убеждениях я не могу оставаться в университете, что им нужно православных и т. д. Я возразил, что не трогаю существующего порядка вещей, а до моих личных верований ему 13 Герцен А. И. Указ. соч. М., 1954, т. 2, с. 112—113. 14 Там же, т. 9, с. 126. 15 Там же, с. 319. 16 Москвитянин, 1843, № 12, отд. «Московская летопись», с. 524,