Во сне, питье их зельем отравляли. И столько в этой книге было зла, Что им и я отравлена была. К тому же уйму знал он поговорок. Их было столько, сколько в поле норок Или травинок на большом лугу. Вот слушайте, что вспомнить я смогу: «Селись с драконом лучше иль со львом, Но только женщин не пускай в свой дом». «Не лучше ли сидеть под самой крышей, Чем в доме от жены попреки слышать? Ей с мужем только бы затеять спор, Ему во всем идти наперекор». «Поверь, что женщина, чуть платье скинет, Как нету и стыдливости в помине». «Что в нос свинье продетая серьга - Жена, в свой дом впустившая врага». Какою яростью, какой печалью Его слова мне сердце наполняли С тех пор, как я пришла из-под венца. И в этот раз поняв, что нет конца Проклятой книге и что до рассвета Он собирается читать мне это, - Рванула я и? книги три страницы, И, прежде чем успел он защититься, Пощечину отвесила я так, Что навзничь повалился он в очаг. Когда ж пришла в себя, то увидала, Что на полу я замертво лежала С разбитой в кровь щекой и головой И в страхе муж склонялся надо мной. Он был готов уж скрыться без оглядки, Как застонала я: «Убийца гадкий, Мои богатства думаешь прибрать? Сюда! Хочу тебя поцеловать Я перед смертью». Он тотчас смирился И на колени тут же опустился, Мне говоря: «Сестрица Алисон, Забудь про все, ведь это скверный сон, Навеянный той книгою проклятой; В сегодняшнем сама ты виновата, Но ты прости, что волю дал руке». Ему в ответ я тотчас по щеке: «Прочь, негодяй, презреньем отвечаю) Язык немеет.... Ах, я умираю!» Но все ж по малости заботой, лаской, А то, когда придется, новой таской Был восстановлен мир, и вот с тех пор Такой мы положили уговор, Что передаст узду в мои он руки, А я его от всяческой докуки Освобожу и огражу притом. Дела и помыслы, земля и дом - Над всем я власть свою установила. А чтобы той проклятой книги сила