«В сражении кровавом Иду иль победить, иль пасть; Велит мне биться к даме страсть С чудовищем трехглавым. Покуда воинский убор Я надеваю, разговор Ведите меж собою Про королей, про папский двор, Про то, как у влюбленных взор Туманится слезою». Тут слуги, бывшие при нем, Поставили бокал с вином Пред юным господином. Он выпил все одним глотком И пряника вкусил потом, Обсыпанного тмином. На тело белое свое Надев исподнее белье Из ткани полотняной, Сорочку он покрыл броней, Чтоб сердце, идя в смертный бой, Предохранить от раны. Затем облек себя вокруг Щитками лат — издельем рук Искусного еврея, Поверх всего надел камзол, Который белизною цвел, Как чистая лился. С кабаньей головою щит Имел отменно грозный вид; Над элем и над хлебом Поклялся рыцарь, что убит Им будет великан, — сулит Пусть что угодно небо. Огнем латунный шлем сверкал, В кости слоновой меч лежал, Сапог из мягкой кожи На каждой был ноге надет, Поводья испускали свет, На лунный блеск похожий. И кипарисовым копьем С каленым тонким острием Наш рыцарь красовался. Конь вороной играл под ним, Он был в пути неутомим, Нигде не спотыкался. Рассказу Тут перерыв — конец главы.