в Испании и Сицилии, чтобы первые усвоили математику последних, а заодно с этим — и часть греческой и индусской математики и арифметики. Но именно в процессе этого усвоения подготовлялось то движение к возрождению, к быстрому развитию математики, которое к началу XVI в. совпало с огромными достижениями в других областях, отмечающими начало нового времени. Из всего сказанного следует, что наиболее ранняя— и наиболее значительная — часть в развитии математики в средние века выпадает на долю арабов. Что касается внешней обстановки, в которой протекало это развитие, то прежде всего я обращу внимание на ту поразительную быстроту, с какой арабы и магометанство распространили свое владычество на огромной части земного шара. Приняв мусульманство, жители завоеванных областей скоро слились с арабами, так что ряд стран оказался связанным друг с другом. Среди этих стран был и Египет — древняя колыбель геометрии, с Александрией, где наука эта расцвела особенно пышно и где она дольше всего продолжала еще существовать,— а также ряд других областей, населенных греками или подвергшихся влиянию эллинской культуры. Арабы покорили также страны, бывшие некогда местопребыванием вавилонских и халдейских астрономов; они проникли до Индии и, таким образом, оказались в более непосредственном контакте с индусской арифметикой, чем были греки. Но этого благоприятного стечения обстоятельств было недостаточно для полного усвоения накопленных к тому времени математических знаний. Ведь мы видели, что для самих греков греческая наука оставалась в течение очень долгого времени бесполезным сокровищем. Мы видели также, что римляне, имевшие в свое время возможность, как впоследствии арабы, усвоить греческую математику — притом в эпоху, когда последняя сохранила еще целиком почти свою первоначальную свежесть, — не сумели использовать эту возможность. Возможно, конечно, что собственная римская цивилизация была, при всей своей односторонности, слишком обширна и своеобразна, чтобы римляне были в состоянии ассимилировать себе наиболее трудные отделы греческой науки, и, в частности, математику, и сумели стать такими же хорошими учениками, какими стали по отношению к ним самим вторгшиеся в их империю варварские народы, с одной стороны, и какими оказались, с другой стороны, арабы, этот столь юный народ, по отношению к остаткам греческой цивилизации. Не все арабские государи были такими ненавистниками науки, как Омар — второй преемник пророка, — хотя ошибочно приписьг бать ему варварское уничтожение александрийской библиотеки, сожженной будто бы по его повелению: она была разрушена до него и, вообще, до эпохи господства арабов. Наоборот, ряд династий считал делом чести покровительство наукам, полагая, что те»; самым они способствуют усилению своей власти. Среди них дос-