ливого человека — ровная и гладкая, злого и несчастного — драная и покрыта узлами. В Первой Песни о Хельги так описано прядение судьбы рождающегося героя: Ночь была в доме, норны явились судьбу предрекать властителю юному; судили, что он будет прославлен, лучшим из конунгов прозван будет. Так нить судьбы пряли усердно, что содрогались в Бралунде стены; нить золотую свили и к небу — к палатам луны — ее привязали.... Божественные пряхи, прядущие нити судеб, известны в магических и религиозных традициях всех индоевропейцев. Сравните, например, со сказанным греческие представления о трех мойрах, две из которых — Клото и Лахезис — прядут нить жизни, а третья — Атропа — обрезает ее. Как и скандинавы, греки, говоря о героях, вспоминали их нити судеб: «ему же так некогда мойра сильная напряла рождающемуся нитью» (Гекуба о Гекторе). 6 От древней основы кош — «жребий», «судьба». См.: Б. А. Рыбаков. Язычество древних славян М., 1981. Славянская мифология — не исключение; здесь функцию нори выполняет Макошь, чье имя допускает интерпретацию «Мать Жребия» или «Мать Судьбы»6. Любопытно, что культ Макоши сохранился после крещения Руси гораздо лучше культов других богов и дожил до нашего столетия. Изменилось лишь имя: ту, кого раньше называли Макошью, после крещения стали именовать Святой Пятницей. Сохранилось практически все: и память о связи богини со священным источником у корней Древа (сравн. посвящение св. Пятнице священных источников — пращ),