«Пусть будет доброта моя тебе укором, 1190 Коль ты не отомстишь парижским людоморам»97. Я, созывающий бежавших от резни, Моливший Господа: «Спаси их, сохрани!» — Воспевший горе их, тревоги, жизнь в раздорах, Могу ли умолчать о тех, кто сердцу дорог? 1195 В тот злополучный час, когда враги в бою Клинками многими проткнули плоть мою, Целитель ран моих, мой ангел, мой хранитель98 Меня, столь грязного, впустил в свою обитель, И семь часов подряд взирал на рай мой глаз, 1200 На таинства небес, о чем пишу сейчас, И пусть все это сон и морок на рассвете, Пусть примерещились в бреду виденья эти99, Не спрашивай меня, читатель, ни о чем, Воздай Творцу хвалу, тебе же польза в том. 1205 Жар вдохновения тем часом раздувая, В беспамятство впадал я в дивных кущах рая. Повернутый на юг, следил за солнцем взгляд, От полдня жаркого клонился на закат, С востока к западу тянулась вереница 1210 Живых картин того, что впереди таится. Еще сто образов вдали увидел я, Явились лучшие столетья сыновья; Подчас и палачи не захотят трагедий, В них станут катами родня или соседи. 1215 Мой дух измученный невольно разглядел Толпу едва живых, совсем раздетых тел,