Труслива дерзость их, а слабая рука Прикончить связанных не в силах, столь робка, По воле короля наперекор закону 820 Убийцы режут тех, в чьем сердце верность трону. 825 830 Плут коронованный, вершитель безобразий, Сенаторов страны вовлек в пучину грязи; Коль изгнанный богат, прибрать его доход, Ведь недурная месть: сказать, мол, гугенот. Судам томительным, увы, не видно края: Тут к смерти матери причастна дочь родная, Там брата брат извел, а некий лиходей Предал двоюродного в руки палачей, Здесь дружбы чахлые, да и знакомства кратки, Здесь воля добрая — подвохи да оглядки. Из рая наш Катон простер свой взор61, потом С улыбкой кроткою нам показал перстом, Куда он был пронзен, как был остервенело Изрублен: голову послали в Рим, а тело 835 Ничтожной шушере досталось на позор, О чем потом шумел охочий к сплетням двор. Судебный колокол, гудевший в час разбора62, Зовет грабителей, зовет на дело вора, Теперь в Дворце Суда закон не ко двору, 840 Штандарт малиновый трепещет на ветру63. Нет, это не война. Там грудь броней прикрыта, Там сталь поверх одежд — надежная защита, Здесь отбиваются лишь криком да рукой, Один вооружен, но обнажен другой.