Вид вашей седины исторг ручьи из глаз. 940 Но дух мой. словно горн, и жар в нем не погас: Огонь зажжет огни кончины нашей ради. За белые сии главы отца и дяди Я отдал бы свою, чтоб смертный мой венец Попрал бы вашу смерть, о дядя и отец!» 945 Сказал второй старик: «Твой пыл, о смерть, излишний, Слаба ты против тех, кого хранит Всевышний! Дитя мое, не плачь, нам смерть не суждена, Не сожалей о нас, ведь наша седина И длани старые в безжалостных оковах 950 Залог посмертных благ, конца времен суровых. Ни знатный, ни богач не вознесен, как тот, Кто славит Господа, взойдя на эшафот». «Нас ожидает смерть, — ответствовало чадо, — Изменчив человек, ему скитаться надо, 955 Менять всю жизнь жилье, но если срок пришел На горний Божий мир сменить свой смрадный дол, Стенают смертные». Так в горький час печали Юнец и старики друг друга утешали. Но вот пред нами причт схоластов и святош, 960 Все ближе хмурый скоп сих нечестивых рож, Им нужно доводы безгрешных опровергнуть, Себя готовых в огнь во имя веры ввергнуть. Но дух премудрого дитяти, сбросив страх, Взмыл над невежеством на огненных крылах, 965 Презрел ученые слова и ухищренья, Ни слова не сказал, не испросил прощенья.