Но знай, немало слез и ран стяжаешь с ней, 1205 Узнаешь боль души и мук телесных вволю, И подозрительность, и зависть, и неволю, К тому ж презрение. Сей лгунье веры нет, Ее надежда прах и суета сует. Бедняжке не найти причала в круговерти, 1210 Ее ждет илистый затон позорной смерти. Тебе не по сердцу величественный Рим? Я руку приложу, и он мечом своим Себя, столь славного, прикончит сам бесславно. Я видела тебя, читавшего недавно, 1215 Как век свой кончили Сенека и Тразей74, И я сама прочла в огне души твоей, Что ты скорее чтишь Сенеку, чем Нерона, И что тебе Катон любезней Цицерона. По доброй воле дух ты испустить готов, 1220 Дабы не подыхать под тяжестью оков, И полагаешь ты: такой конец — отрада, Для блага высшего уйти из жизни надо. Что жизнь тебе и смерть мужей былых времен, Чреда безумствами прославленных имен? 1225 Забыть свой хочешь век, поскольку ты свидетель Страданий Божьих чад, чья матерь добродетель? Израненный Бурбон не дрогнул пред врагом75, Ослица мертвого его несла потом, А вот и адмирал, без имени знакомый 1230 Обезображенный и нагишом влекомый По грязи: так свершил он путь победный сей, В удел взял Монфокон и петлю, как трофей76, А свита колесу и плахе подлежала,