Чьи очи пот разъел, злосчастные рабы, Которых, как волов, впрягли в работу нагло, Попарно под ярмом шагающее тягло, Увидят, как простер грабитель пришлый пясть, 340 Дабы надежды их, зерно и жизнь украсть. И вновь они в слезах уходят в лес дремучий, В горах спасаются над каменною кручей, Где муки голода их ждут, но даже с ним Глумление, разных зверств и пыток не сравним, 345 Всего, что дома ждет, в жилищах зла и смерти, Где постояльцами в людском обличье черти, Где вешают за перст, где в ямине гноят, Где вяжут к дереву и, воплощая ад, Кладут на уголья, вытапливают сало, 350 Нагое тело рвут клещами одичало, Детишек, от сосцов иссохших оторвав, За ножки вешают вершители расправ. В дому ни хлеба нет, ни зернышка, однако Кромсает жителей рассерженный вояка, 355 Лишь злость он утолил, но не насытил глад, Убив отца и мать беспомощных ребят, Сих малых узников, которым в колыбели Без пищи умирать, пока душа отселе Не воспарит в простор небесный, чтоб в раю 360 У трона Божьего оплакать боль свою. Тем часом короли в немыслимом убранстве Пируют, чтоб в своем забыться окаянстве, Беличье на костях построить норовят, От скуки жарят всех: кто прав, кто виноват.