цога Алансопского во время их конной прогулки по долине Вьенны. Весна уже начала вступать в свои права. Яркая зелень, пробиваясь сквозь влажную почву, чудесным ковром покрывала долину. Справа и слева ширились необъятные просторы лесов. Далекая панорама, сверкавшая в голубой дымке, и пряный весенний воздух опьянили девушку. Жанна забыла о своих спутниках. Дав волю коню, вихрем неслась она, ломая кусты, не разбирая дороги. Вперед!... Вперед!... В Орлеан!... И тут при мысли об осажденном городе девушка почувствовала угрызение совести... Несчастная! Среди обилия новых впечатлений она, кажется, потеряла память? Она предалась праздности? Где же ее великая жалость? Где священный огонь, пылавший в ее сердце?... Жанна круто осадила лошадь. Сегодня же, сейчас же она будет просить, нет, умолять короля. Она будет умолять герцога Алансонского. Место Девы в рядах воинов, а не среди блистательных господ. Она должна привести родину к победе... ... Король давно хотел окликнуть Жанну, но герцог удерживал его. Он любовался смелой наездницей. Как грациозно держится она в седле! Как управляет лошадью! Она послана богом для битв и побед. Нет сомнения, это чудо. Неужели его кузен может еще сомневаться? Когда девушка подъехала, герцог ей улыбнулся. — Вы прекрасный рыцарь, милая Жаипетта. Ваша деревенская лошадка недостойна такого седока. Разрешите мне преподнести вам моего копя!... Жанна поблагодарила. Она тут же преклонила колено перед королем и обратилась к нему со своей горячей мольбой. Герцог поддержал ее. Растроганный король обещал ускорить отъезд. Монсеньер Реньо де Шартр удовлетворенно поглаживал холеные белые руки.