роль отворачивается и закрывает глаза. Супруги не обмениваются ни словом... Входят пажи. Приоткрыв один глаз, король наблюдает за движением тарелок. Ну, конечно! Два заморенных цыпленка и тощий бараний зад! Кого уж тут приглашать! Они давно обедают и ужинают в одиночестве, мрачные и молчаливые, ловя насмешливые улыбки лакеев. И что делать, с кого спрашивать, если он должен буквально всем: не только шамбеллапу, сиру де Тре-муйлю, не только канцлеру, его высокопреосвященству Рен-ьо Шартрскому, но и своим военачальникам и чиновникам, поставщикам провизии и поварам, сапожникам и портным! Он, божьей милостью, король Франции, вынужден надставлять новые рукава к своим старым камзолам и щеголять в рваной обуви! Да, в абсолютно рваной, которую уж, разумеется, не надел бы ни один из его придворных! Король не может без отвращения вспомнить, что произошло сегодня днем. Его сапожник, мэтр Жак, принес пару новых башмаков, заказанных месяц назад. Мэтр Жак примерил их королю. Они сидели, как влитые, и были выполнены по последней моде. Король хотел поблагодарить мастера, но не успел этого сделать, ибо тот поч-иительиейше попросил оплатить заказ. Платить было нечем. Шельма сапожник и бровью не повел. Он поклонился королю, аккуратно снял с его ног новые башмаки, завернул их в тряпку, еще раз поклонился!■ вышел из комнаты. Его величество опешил и не сразу понял, что лроччошло... Когда понял, едва не задохся от гнева. Хотел бьу — о крикнуть, чтобы стража задержала сапожника. ИИи иитем раздумал. Слава богу, срама никто не вн:* ■ А что возьмешь с наглеца? Ведь он же прав: ему 1 вительно бог знает сколько времени ничего не ■:■ {'... И все это происходит потому, что канальи видят -, —, *"»\, беспомощность его, короля. Все горе в том, %г, хозяин в своей стране Е ней хозяйничают