Жак Ивер: «Новые забавы и веселые разговоры» • У вас обо всем самые превратные представления, — сказала Уазиль, — вам кажется, что все женщины на вас похожи. • Простите меня, госпожа моя, — сказал Сафредан, — я бы дорого дал, чтобы это было так и чтобы удовлетворить женщин было бы так же легко, как нас. • Какой у вас злой язык, — сказала Уазиль, — все здесь присутствующие отлично знают, что вы не правы. И доказательство этого — история, которую нам только что рассказали и из которой явствует, сколь доверчивы несчастные женщины и сколь коварны и хитры те, кого мы считаем выше вас, пребывающих в миру мужчин. Ведь ни она, ни ее дочь не хотели ничего решить сами, а вместо того чтобы следовать своим намерениям, положились на добрый совет. • Некоторые женщины настолько требовательны, — сказала Лонгарина, — что им кажется, что муж их должен быть ангелом. • Вот потому-то им часто попадаются дьяволы, — заметил Симонто, — и случается это чаще всего с теми, которые, не доверяясь благодати господней, считают, что они своим собственным разумом — или послушавшись чьего-то совета — сумеют снискать в этом мире счастье, даровать которое может только сам господь. • Что я слышу, Симонто! — воскликнула Уазиль. — Вот уж не думала, что вы можете рассуждать так разумно. • Госпожа моя, — сказал Симонто, — мне очень жаль, что вам не удалось убедиться, какой я на самом деле. Оттого что вы меня плохо знаете, у вас, я вижу, сложилось дурное мнение обо мне, но и я ведь могу заниматься делами монахов, если монах позволил себе вмешаться в мои. • Выходит, ваше дело — это обманывать женщин? — сказала Парламента. — Этим вы сами же выносите себе приговор. • Если бы даже мне удалось обмануть сто тысяч женщин, — сказал Симонто, — этого было бы мало, чтобы отомстить за все обиды, которые мне причинила одна из них. • Я знаю, — сказала Парламента, — как вы часто жалуетесь на, дам. И вместе с тем вы всегда веселы и так хорошо выглядите, что невозможно поверить, чтобы вам действительно пришлось перенести все те беды, о которых вы говорите. По этому поводу в «Красавице, не знающей жало 388 сти» сказано: Н о т а к ^ о б ы ч п о г о в о р я т , Ч т о б ы д о б и т ь с я у т е ш е н ь я . -Вы приводите слова известного ученого мужа, — сказал Симонто. — Он не только сам был человеком суровым, но и заразил своей суровостью всех дам, которые прочли его и последовали его учению. «Красавица, не знающая жалости» — поэма Алена Шартье (1386-1449), написанная как диалог умирающего от любви кавалера и его жестокосердной дамы. • Пусть так, но его учение, как ни одно другое, полезно для молодых дам, — сказала Парламента. • Если бы все женщины были безжалостными, — продолжал Симонто, — мы могли бы преспокойно отвести наших лошадей в конюшню, снять все наши боевые доспехи и, пока не настала новая война, заниматься домашними делами. Но скажите, пожалуйста, неужели можно считать благородной женщину, у которой нет ни жалости, ни милосердия, ни любви и которая к тому же жестока? • Милосердие и любовь у нас должны быть, — сказала Парламента, — но слово жестокая настолько неуместно, когда говорят о женщине, что не может не задеть нашу честь. В самом деле, не быть жестокой — означает оказать ту милость, о которой вас просят, а ведь всем хорошо известно, какой милости домогаются мужчины. • Должен вам сказать, сударыня, — возразил Симонто, — что есть мужчины настолько разумные, что они не просят ничего, кроме доброго слова. • Вы мне напомнили об одном мужчине, который довольствовался даже перчаткой, — ответила она. • Мы хотим знать, кто этот любезный кавалер, — сказал Иркан, — и я передаю вам слово, чтобы вы нам рассказали эту историю.