немногочисленных) на премудрость бога, его милосердие или гнев, Кекавмен, оценивая поведение людей, исходит из реальных ситуаций и нимало не сомневается в том, что именно человек — творец своих поступков. «... Кекавмен был педантичным, малообщительным, хмурым и суровым человеком, не слишком склонным к сантиментам. Незыблемый авторитет для подчиненных на службе и для членов семьи и челядинцев дома, весьма уверенный в себе резонер, он мог прощать, казаться снисходительным и добрым, но не по движению души, а рассудочно — из соображений целесообразности... По всей вероятности, он был исполнительным и инициативным в своих служебных делах, в меру почтительным к старшим по чину и положению и требовательным по отношению к низшим. Скорее всего Кекавмен был неплохим семьянином, верным мужем, строгим и заботливым отцом, рачительным и взыскательным хозяином, бдительно и зорко следящим за своими слугами, рабами и прочим подвластным ему людом»1. Гипотетическая характеристика Кекавмена, данная Г. Г. Литавриным, переводчиком, комментатором и исследователем «Стратегикона», на основе всестороннего изучения эпохи и современных Кекавмену источников, показывает представителя провинциальной знати, способного к трезвым оценкам окружающих, хорошо понимающего превратности и опасности жизни, ту социально-политическую нестабильность византийской общественной, экономической и частной жизни, которая требовала мужества, стойкости и величайшей осмотрительности в выборе друзей и осторожности в отношениях даже с близким окружением. Разумная осмотрительность и «страх божий» — наиболее надежные руководители в житейских превратностях: «Пусть сила твоя будет не в деньгах твоих, но в разуме твоем, а еще более — в Господе, "ибо мы им живем, и движемся, и существуем". Если кто-нибудь сделал тебе добро, воздай ему в дни печали его»2. Если у Кекавмена, не обладавшего большой ученостью, в оценке людей обнаруживается опытность и осте