Столь же кратко и четко излагал Иоанн Дамаскин свое учение о боге и человеке, на котором основывалась его этика: «Бог и все его творения суть субстанция; впрочем, субстанция бога сверхсубстанциальна... Все сущее либо сотворено, либо не сотворено. Если сотворено, то, безусловно, подвержено переменам; ибо, коль скоро оно через перемену получило бытие, оно, безусловно, остается подвластным переменам и либо гибнет, либо произвольным действием становится иным... Вещи умопостигаемые, как-то: ангелы, души и демоны — изменяются по воле своей, преуспевая в добре и удаляясь от добра, напрягаясь или ослабляясь, а прочие вещи изменяются через рождение и распад... Все сотворенное, безусловно, сотворено кем-то. Творцу же необходимо быть несотворенным... Но если творец не сотворен, то он, безусловно, неизменяем. К кому же может относиться сказанное, как не к богу?»1 Уже здесь очевидно приложение логики к богословию. И человек, по Иоанну Дамаскину, как и у античных философов, — малый диакосмос, только сотворенный богом: «Сотворил бог человека... как бы некий второй мир: малый — в великом... Человек есть малый мир: ведь он наделен как душой, так и телом и представляет собой середину между умом и материей; он связует собой зримое и незримое, чувственное и умопостигаемое творение... Душа есть сущность живая, неразложимая, бестелесная, по природе своей незримая для телесных очей, бессмертная, наделенная разумом и умом, фигуры не имеющая; она пользуется телом как орудием; телу же сообщает жизнь, возрастание, чувства и способность рождения, обладая умом не как чем-то отличным от себя, а как чистейшей своей частью... Правит душой и плотью ум; ум же есть чистейшая часть души... Тело и душа созданы вместе, а не так, что одно раньше, другое позже, согласно измышлениям Оригена»2. Этика Иоанна — это этика служения богу, этика «смирения и веры, любви и надежды», которые «подкрепля-