Гвидо приписывают известные стишки Musicorum et cantorum (они содержатся в его трактате «Правила в стихах»): Musicorum et cantorum magna est distantia. Illi dicunt, isti sciunt, quae componit musica. Et qui facit, quod non sapit, diffunitur bestia. В переводе Be. Рождественского это звучит так: Музыкант и исполнитель — две различные заботы. Первый музыку изведал, а второй выводит ноты. Он поет не понимая, и зовешь ослом его ты. И хотя Гвидо в конце Послания утверждал, что «книга Боэция полезна только философам, а не певцам», однако именно в этом стишке он развивает типично боэцианскую мысль о превосходстве ученого музыкального теоретика над певцом. Одной из важнейших и бесспорных заслуг Гвидо считается его разработка системы точной высотной нотации музыки. Целая плеяда средневековых теоретиков, начиная от Хукбальда и кончая вышеупомянутым Одо Аретин-ским, билась над проблемой устранения неясностей и трудностей неименной нотации. И именно Гвидо выпала честь достойно завершить и увенчать искания и усилия предшественников. Реформа Гвидо коснулась буквенной и линейной нотации. Гвидо гениально объединил эти две линии, развивавшиеся достаточно автономно у его предшественников, сохранив при этом и невмы (знаки средневековой записи музыки). Как раз поэтому его нотная реформа оказалась столь жизнеспособной. Свою систему Гвидо изложил в трактате под названием