Фомина сына, Игнатья Юрьева сына». С самого начала эта короткая запись вызвала противоречивые толкования. Она перечисляет четырех человек, названных в уважительной форме с отчеством, в одном случае даже с именем деда. Такое перечисление, как будто не может быть записью должников. Около их имен тогда были бы проставлены суммы долга. Не может эта записка быть и поминанием, в котором отчества никогда не указывались. Имена перечисленных в грамоте лиц поставлены в винительном падеже, отвечающем на вопрос «кого?» А. В. Арциховский, пытаясь объяснить смысл найденной записки, предложил такое интересное решение: «Думаю, что перед нами избирательный бюллетень». В условиях вечевого строя органы власти в Новгороде были представительными главным образом от боярства разных концов и улиц города. Избирались посадники и тысяцкие, архиепископы и архимаздриты, кончанские, уличные и купеческие старосты, сотские. Возможно, одап нз свидетельств таких выборов и дошло до нас теперь. Речь в нем не может идти о выборах высших государственных сановников. Они, как правило, все известны летописцу по именам, среди которых нет, однако, ни одного из названных в этой грамоте. Названные в ней лица, если предположение верно, избирались, нужно думать, в органы уличного управления. Если это решение правильно, то должно было бы существенно измениться распространенное представление о новгородском вече. Вече казалось многим историкам некой вольницей, которая все вопросы государственного управления решала криком и потасовкой. Такие представления основывались на том, что вечевые собрания порой выливались в вооруженное столкновение разных концов города. При этом историки не учитывали, что вечевые собрания происходили ежегодно, а иногда и по нескольку раз в год, а столкновения