мом, посвященным неведомому божеству, внешняя, т.е. средняя, часть заселена сплошь христианами; третья же часть (тоже) заселена» Можно допустить, что через разных лиц, которые (как, например, Берард, приезжавший в Рим в 1209 г.) знакомы были с городом Афинами, Иннокентий собрал сведения о положении и обстановке этого города. Афины — город мифической мудрости, теперь внезапно проникли в сознание Запада в виде исторического факта и сделались объектом практического сочувствия. Можно даже предположить, что папе доставлено было топографическое описание или, пожалуй, даже план города Афин. Планы в ту пору были далеко не диковинкой, ибо в папство Иннокентия заведомо существовали планы Антиохии, Птолемаиды и Рима. Восхваление Афин в устах великого папы основывалось не на собственном его знакомстве с греческой литературой, но исходило из общераспространенных представлений западного ученого мира о городе мудрецов и мыслителей. В Европе тогда и не помышляли о том, чтобы извлечь научную пользу из франкского владычества над Афинами и прочей Грецией, уж, конечно, не могло быть применено к франкским завоевателям. Иннокентий III хотел скорее латинизировать схизматиков-греков, чем направить латинцев- католиков на чреватое опасностями ознакомление с эллинскими философами и Учителями церкви. Он внушал французскому клиру, а именно парижскому университету, высылать в Грецию латинские книги и даже ученых, дабы восстановить в отчизне учености изучение наук заново. Единственно доминиканцы и францисканцы в своем стремлении к миссионерской деятельности пришли к почтенному решению отправить в Элладу нескольких молодых людей для изучения греческого языка и словесности. M. Crusius, Turcograecia, стр. 461. Это подтверждает правильность показания буллы tribus distincta partibus. Под последней третьей частью Кабазилас, по-видимому, разумеет Адрианов город, где помещает и Олимпеум под простонародным обозначением Basileia. В примечании к письму Кабазиласа Крузиус, руководствуясь Фукидидом, различает CCOTU Цакроѵ xeîxoç и Хщеѵгс.