Уже целые столетия Древняя Греция застыла в провинциальной обособленности, новую историю для нее открыли именно латинцы, и новая история эта оказалась почти такой же пестрой, как древняя, хотя по части блеска и разумности первая от последней была столь же далека, как эпоха иерусалимских ассиз от эпохи демократического строя Афин. В ту пору обе ремы, и Эллада, и Пелопоннес, находились в состоянии анархии, не знавшей никаких законов, и пребывали совершенно беззащитными. Ниспровержение законной государственной власти не могло почитаться на берегах Илисса или Алфея таким же национальным бедствием, как это казалось на Босфоре или Геллеспонте. Правда, никто тогда еще не сознавал всей важности и продолжительности франкского завоевания. Патриотическое самосознание не вооружило греков и не сплотило их для дружного противодействия чужестранцам. Хотя страна греков, и именно Пелопоннес, обладала многолюдными и хорошо укрепленными городами, но тем не менее упадок центральной власти окончательно порвал взаимную связь между отдельными городами, слабую издревле, и, таким образом, каждый единичный город, совершенно как в древности, оказался обособленным и заботящимся исключительно о своем только благосостоянии. Кроме того, знатные роды приматов, возвеличившись через придворные милости и собственные усилия, принялись хозяйничать по своему произволу в древних акрополях и в сельских владениях, напоминая древних тиранов. С середины XII столетия в Византийском царстве народились отношения, напоминавшие западный феодализм, — императоры начали предоставлять целые страны в распоряжение влиятельным вельможам, а наместники этих последних пытались добиваться независимости. Таким образом, в Трапезуете образовалось почти независимое герцогство, а на Кипре Исаак Комнен с 1184 г. начал свое постепенное превращение в независимые тираны, пока английский король и крестоносец Ричард Львиное Сердце не отнял у него в 1191 г. этот остров и не продал его тамплиерам. Свирепое народное восстание заставило, однако же, этих жадных монахов,