ял Восток в области мышления и какие живые культурные стремления искали себе там путей к дальнейшему развитию. Никита Акоминат, высокоумный брат афинского архиепископа, дал оценку франков с греческой точки зрения в нижеследующих словах: «Всяческое изящество и музы пребыли им чуждыми; невежественность им прирождена, а злоба преобладает у них над разумом». Ужасные обиды, каким подвергся Константинополь по завоевании, вполне достаточно объясняют эту оценку франков, ибо названный несчастный государственный деятель был очевидцем чинившихся в столице ужасов. С произведениями классического искусства, собранными в столице и имевшими неисчислимую ценность, франки не сумели даже иначе распорядиться, как либо разбивая их в куски, либо расплавляя и из меди, полученной этим путем, чеканя монету. Лишь немногие из произведений искусства были увезены на Запад в виде добычи, как, напр., четверка коней из бронзы. Ее некогда из Хиоса вывез император Феодосии II и распорядился установить над воротами гипподрома; эта группа и поныне красуется над фасадом собора Св. Марка. Пожар поглотил византийские книгохранилища и те рукописи, которые изучал еще Фотий. От этого погрома спасены были ничтожные остатки, которые и сохранились благополучно до эпохи Возрождения. Конечно, было великим несчастьем, что крестоносцы не имели в своей среде людей, проникнутых научным духом, а между тем на Западе подобных личностей вообще было немало. Книги в Константинополе издревле славились и разыскивались. Отдельные случаи, о которых сохранились достоверные свидетельства, доказывают это. Так, напр., в X веке неаполитанский архипресвитер Лев вывез из Византии греческую рукопись, но, к сожалению, не список творений Гомера или Платона, а предания об Александре (Македонском) псевдо-Калисфена, которые впоследствии в латинской переработке и послужили источником для романов об Александре, созданных французскими и немецкими поэтами. Итальянцы охотно скупали греческие рукописи и до завоевания еще Константинополя вывозили их, нагружая ими целые корабли,