По-птичьи сможет им давать ответ; И дар познанья трав ей будет дан, Она сумеет каждую из ран Излечивать особою травой. На обнаженный меч взгляните мой, Висящий тут. Любой рукой взнесен, Броню крепчайшую разрубит он, Хотя б она была, как дуб, толста. И тела пораженные места Одним лишь средством можно излечить - Клинок плашмя на раны положить; Когда клинок плашмя ударит вновь По тем местам, откуда брызжет кровь, Тотчас закроется любая рана. Я сообщаю правду без изъяна, - Послужит вам на пользу этот меч». Когда свою закончил рыцарь речь, Он зал покинул и сошел с коня. Сверкая ярко, как светило дня, Среди двора недвижно конь стоял, А рыцарь все свои доспехи снял И в предназначенный покой ушел, Где для него уже накрыт был стол. Его подарки — зеркало с мечом - Отрядом слуг отнесены потом На самый верх высокой башни были. А перстень чудодейственный вручили Еще сидевшей на пиру Канаке. Меж тем — и это правда, а не враки - Конь медный словно бы к земле прирос. Как ни пытались, все ж не удалось Громаду сдвинуть хоть бы на вершок, - От лома и колодок мал был прок. Никто не знал, как завести его, И он до часа простоял того, Когда им рыцарь рассказал, как надо Пустить в движенье медную громаду. Перед конем толпился стар и млад, В него вперивши восхищенный взгляд. Так был высок он, длинен и широк, Так дивно строен с головы до ног, Что на ломбардских походил коней, А взор его был жарче и живей, Чем у пулийских скакунов, 229 и люди Считали, что природа в этом чуде Исправить не могла бы ничего, Что этот конь — искусства торжество. Но высшее будило изумленье То, что способен приходить в движенье Лишенный жизни медный истукан. Казалось, это — сказка дальних стран. Пулийские скакуны — вместо: Апулийские. Всяк с домыслом особым выступал,