Виновных он тащил из всех лазеек. Он с них изрядный получал доход. Иной ему заткнет подачкой рот, Иной ему невинного укажет. Не видывал я человека гаже. Но все-таки о нем я расскажу - За приставами я всегда слежу. Они же тронуть пальцем нас не смеют, Зане над нами власти не имеют. Вмешался пристав: «А еще, мой друг, Мы не имеем права трогать шлюх». На то хозяин: «Ты черед свой знай! Рассказывает он, ты не мешай. Вы ж приставов, отец мой, не щадите И на его гримасы не глядите». И продолжал рассказ свой кармелит: На воре шапка, вижу я, горит. Так вот, у пристава того на службе Все сводни были и ему по дружбе Своих клиентов помогали стричь. Как соколы заклеванную дичь Охотнику несут за кров и пищу, Они ему развратника отыщут, Он обдерет его, а сам патрон Не знает часто, как плутует он. Тянул он в суд разинь и простаков, Что рады были горстью медяков Иль выпивкой в таверне откупиться. За стерлинг он готов был удавиться И, как Иуда, в кошелек особый Ссыпал все золото, а скверной пробы Истертые монеты, барахло Домашнее его патрону шло В уплату штрафов или десятины. Так жил, в своих пороках триединый, Равно презренный пристав, сводник, вор. К знакомой шлюхе он ходил во двор, А та шепнет ему, что, мол, сэр Хью Забыл у ней свой посох и скуфью, А что сэр Ральф запачкал, мол, сутану (Всех пакостей перечислять не стану). Тут пристав их схватить грозится разом. Размахивает папским он приказом, Всегда все тем же, и волочит в суд, Где их возьмут да вмиг и обстригут, Когда ж руна лишалися бараны, Он речью льстивой заживлял их раны: «Не бойтесь, друг, я вас из черных списков Уж вычеркнул, и не найдет епископ О том проступке никаких следов, Поверьте, что служить я вам готов».