Излечится от страшных ран своих. Еще и то им сердце веселит, Что не был там никто из них убит. Все ранены; один лишь тяжело, Сквозь кость грудную острие прошло. От прочих ран, поломов рук и ног Кому бальзам, кому колдун помог. Пьют зелия, настойки и шалфей. Ведь жизнью кто не дорожит своей, А знатный герцог всем им воздает По мере сил и помощь и почет. Всю эту ночь пропировал Тезей В кругу приехавших к нему князей, И, кроме игр военных и турнира, Меж них ничто не нарушало мира, Ничто обиды не рождало жгучей: Упасть с коня — ведь это только случай, И случай — к вехам удалиться с поля, Когда хватают двадцать или боле Вас одного, и нет у вас подмоги, И держат вас за руки и за ноги, И палкой лупят вашего коня, С арены прочь его в обоз гоня; Для рыцаря нет посрамленья в том; Никто его не назовет трусом. Итак, Тезей велел кричать по граду, Чтоб все забыли зависть и досаду, Что отличились обе стороны И, словно сестры, в доблести равны. Когда он роздал по чинам дары, Три полных дня шли игры и пиры. Царей сопроводил он за ворота На день пути для вящего почета. И все вернулись по прямым дорогам, Звучало только: «Добрый путь» и «С богом». Теперь от боя мне вы разрешите Вернуться к Паламону и Арсите. Все больше пухнет у Арситы грудь, И язва к сердцу пролагает путь, Свернулась кровь, всем лекарям назло, И отравленные в глубину пошло. Не помогают банки и ланцет, И от целебных зелий пользы нет. Животной силы, названной природной За свойство вытеснять весь груз негодный, Не стало в нем, чтоб вон извергнуть гной. Раздулись бронхи, на груди больной Уже не может мышечная сеть Гниения и яда одолеть. Слабительных и рвотных средств уж нет, Чтоб уничтожить гноя страшный вред; Раздроблены все раненые части. Природа тут своей лишилась власти. А раз природа потеряла силу - Прощай, наука! Надо рыть могилу.