Когда один изведал смертный хлад, Другой его искать спустился в ад. Рассказывать о том охоты нет. Тот Перитой с Арситой много лет Был связан в Фивах дружбою святой. И, по мольбам и просьбам Перитоя, Тезей Арсите разрешил свободна Вон из тюрьмы уйти куда угодно, Без выкупа, с условием одним, Рассказ о коем следует за сим. Тезей с Арситой ясно меж собой Установили уговор такой, Что если бы Арситу кто застиг В Тезеевой земле хотя б на миг, Иль днем, иль ночью, иль в любую пору, То пойманный герой, по уговору, Главы своей лишится под мечом, И нет ему спасенья нипочем. Вот он простился и спешит домой... Эй, берегись, ответишь головой! Какую же Арсита терпит муку! Он в сердце чует хладной смерти руку. Он плачет, стонет, жалостно рыдает, С собой покончить втайне помышляет. «Зачем, — он думает, — родился я? Теперь еще тесней тюрьма моя. Я из нее вовеки не уйду: Янев чистилище — уже в аду. Узнал меня на горе Перитой: Мне у Тезея в башне запертой Остаться бы в оковах, на запоре! Там в радости текла бы жизнь, не в горе. Лишь видом той, которой я служу (Хоть милости вовек не заслужу), Уже вполне я был бы услажден». «Мой милый брат, — он молвит, — Паламон! Победа — ах! — осталась за тобой! В тюрьме сидишь ты, взысканный судьбой... В тюрьме? О нет! Верней сказать — в раю. Судьба на счастье мечет зернь твою. Ее ты видишь, я же так далек; А раз ты с ней и так изменчив рок (Ведь рыцарь ты, отважен и удал), То, может быть, и то, чего ты ждал, Тебе пошлет судьба когда-нибудь. А я изгнанник, и к блаженству путь Мне без надежд отрезан навсегда. Земля, огонь, и воздух, и вода, И существа, что сделаны из них, Не утолят ужасных мук моих. Погибну я, истерзанный тоской. Прощайте, жизнь, и радость, и покой! Увы, напрасно от людей так много Поклепов слышим на судьбу и бога, Что жалуют нас лучшими благами,